Тут вышел вперед и Демирчиоглу:

— Кероглу, дозволь поехать и мне.

— Ты ведь недавно встал с постели, — возразил Коса-Сафар.

— Нет, — перебил его Демирчиоглу, — я поеду, и все тут!

— Почему тебе непременно надо ехать? — спросил Кероглу.

— Первое, Эйваз еще молод, ехать ему одному не годится, — отвечал Демирчиоглу. — А второе, перьев этих захотелось Телли-ханум. Нехорошо, чтоб я сидел дома, а другой отправился за ними.

Кероглу разрешил ехать и ему.

В ту же минуту вышел вперед и Белли-Ахмед:

— Кероглу, позволь ехать и мне, — сказал он. Кероглу согласился.

Так как путь предстоял долгий, Эйваз сел на Гырата, а Демирчиоглу и Белли-Ахмед вскочили на лучших коней. По полям, по лесам, по долинам, по холмам ехали они и, наконец, подъехали к окрестностям Багдада.

Смотрят, тут журавлей видимо-невидимо. Пустив коней пастись, взяли они луки, стрелы и начали охоту. Ну, раз за разом упал один, пять, десять, пятнадцать! Словом, часа за два настреляли они уйму журавлей. Уселись, начали ощипывать им хохолки и перья, набивать ими свои охотничьи сумки, а мясо нарезали и изжарили шашлык в тени пальм. Поели они, попили и уснули все трое.

А сторож заповедника багдадского Аслан-паши давно уже следил за ними. Когда все трое уснули, он бросился бежать к Аслан-паше.

— Чего сидишь, о чем думаешь? Приехали трое чужеземцев. Они уснули у родника. А между ними один — вылитый Кероглу, да и только!

Выслушав сторожа, Аслан-паша тотчас же вспомнил о султанском фирмане.

Весть о поездке Кероглу в Туркмению, о его схватке с Араб-Рейханом, о том, как он увез Эйваза обошла весь свет, дошла и до султана. Разгневанный султан снова разослал всем пашам фирман. И говорилось в нем, что тот, кто убьет Кероглу или кого-либо из его игидов, будет награжден, а тех, кто увидит удальцов из Ченлибеля и не известит об этом султана, — вздернут на виселицу. Такой же фирман был прислан в Багдад и вручен Аслан-паше. Поэтому не успел сторож произнести имя Кероглу, как Аслан-паша, призвав сардара, [77] приказал ему собирать войска в поход.

Забили в литавры. Воины облачились в боевые доспехи, вооружились и пустились в дорогу.

Гырат стал бить копытом оземь и громко ржать. Демирчиоглу и Белли-Ахмед проснулись и увидели, что со всех четырех сторон они окружены войсками. Белли-Ахмед потянулся за мечом, но Демирчиоглу удержал его.

— Что делаешь? Не видишь разве, что Эйваз спит? Нельзя вступать в бой, не разбудив его. Втянемся мы в драку, потеряем друг друга из виду, и Эйваз очутится в руках врага.

Демирчиоглу принялся будить Эйваза. Но как он ни бился с ним, тот не просыпался. Окликали его, трясли, но ничего не помогало. А войска паши все прибывали, точно саранча. Время шло. Увидев, что он не может разбудить Эйваза, Демирчиоглу взял саз и послушаем, что он спел:

Звуки саза разбудили Эйваза. А войска уже окружили их. Хотели они сесть на коней, какое там — лошадей нет. Их давно заарканили. Аслан-паша приказал схватить удальцов. Когда войско двинулось на них, Демирчиоглу издал боевой клич ченлибельцев и потянулся за мечом. Удальцы с трех сторон бросились на бесчисленное войско. Ударяя справа, выходили слева, ударяя слева, выходили справа. Но сколько воинов они ни клали на землю, сколько ни отправляли их прямым путем на небо, войска все шли и шли, и удальцы не могли пробиться сквозь них. Трудно им было биться пешими. Обессилили они. Войскам Аслан-паши удалось разъединить их и схватить поодиночке. Вместе с конями привели их в город.

Теперь оставим их здесь, а расскажу-ка я вам о Ходже-Азизе.

У Кероглу был приятель-купец. Звали его Ходжа-Азиз. Много лет Ходжа-Азиз дружил с Кероглу. Когда Эйваза и удальцов схватили, Ходжа-Азиз как раз ехал в Багдад за товарами. По всему Багдаду разнеслась весть, что пойманы три разбойника и их ведут на казнь. Весь базарный люд устремился на площадь поглазеть. Среди них был и Ходжа-Азиз. Ждали, ждали, наконец, приехал Аслан-паша, его сардар и конница. Смотрят, стража ведет пленников. Видит Ходжа-Азиз, что это?.. Да ведь это Эйваз, Демирчиоглу и Белли-Ахмед! В глазах у Ходжа-Азиза потемнело.

«Беда, — подумал он, — этот злодей, сын злодея, убьет их. Как быть? Тут сам я ничего не сумею поделать. Будь это купля-продажа, я бы надул и тысячу багдадских купцов, оставил бы им от всех их богатств зерна на прокорм одного петуха. А тут надо действовать мечом… Поехать и известить Кероглу?.. Да отсюда до Ченлибеля надо ехать неделю. Пока я поеду, пока Кероглу прискачет, от них и праха не останется…».

Так думал Ходжа-Азиз, не зная, на что решиться. Вдруг смотрит — вслед за пленными удальцами ведут трех коней. Взглянул он и сразу узнал Гырата. «О, неразумное сердце наше! Надо только заполучить Гырата, а там я смогу известить Кероглу». И Ходжа-Азиз двинулся за стражей. Шли, шли и, наконец, подошли ко дворцу Аслан-паши.

— Заточить всех троих в темницу! — приказал тот, — а коней привести сюда.

Эйваза, Демирчиоглу и Белли-Ахмеда бросили в темницу. А конюхи подвели коней к Аслан-паше. По его приказу старший конюх сел сначала на коня Демирчиоглу и пустил его галопом. Проехал он из конца в конец и остановил коня перед Аслан-пашой. Конь паше понравился. Затем сел старший конюх на коня Белли-Ахмеда и проехался на нем. И этот конь понравился Аслан-паше. Дошла очередь до Гырата. Бедняга Ходжа-Азиз стоял и терзался, не зная, что делать, а в душе решил пожертвовать хоть всем своим состоянием, но заполучить Гырата. Старший конюх сел на Гырата, но что он ни делал, конь не двигался с места. Наконец, выйдя из себя, конюх хлестнул коня. Гырат опустил уши. Когда же конюх снова хлестнул коня, Гырат поджал хвост, прикрыл один глаз и кое-как поплелся, прихрамывая на одну ногу. Аслан-паша рассмеялся:

— Видно, двое из тех хозяева, а третий — слуга. Это хромой конь слуги. И с виду сам похож на слугу.

И он приказал старшему конюху:

— Тех двух коней пусти в мой табун. А эту клячу отдай сторожу заповедника. Пускай ездит на ней. Все же лучше, чем плестись пешком.

Гырата отдали сторожу заповедника. Тот ждал богатой награды за доставленную паше весть. А ему дали полуслепую клячу. Взяла его большая досада. А Ходжа-Азиз радовался в душе и хвалил Гырата. Пробившись сквозь толпу, он подошел к сторожу:

— Послушай-ка, брат, сколько заплатить тебе за эту негодную клячу?

Думая, что купец над ним насмехается, сторож совсем разъярился и начал сыпать руганью. Ходжа-Аз из стал увещевать его:

— Послушай, нас-то за что ругаешь? Мы то чем виноваты?

Словом, туда-сюда, Ходжа-Азиз пустил в ход сладкие речи и успокоил сторожа. Недаром говорили в старину, что язык купца заставит и змею выползти из гнезда. Словом, Ходжа-Азиз, уплатив малую толику денег, забрал у сторожа Гырата.

Не теряя времени, повел он коня к дому, где остановился. Наскоро насыпал ему ячменя и сена, а сам поспешил на рынок. Купив батман смолы и кусок бязи, вернулся домой и стал ждать, пока не начало смеркаться. Разведя огонь, Ходжа положил смолу в медный таз и растопил, она стала мягкой, как воск. Затем, намазав смолу на кусок бязи, привязал он эту бязь на спину Гырата, а сам уселся сверху. Смола стала застывать и прихватила Ходжу-Азиза так крепко, словно был он привязан к коню ремнями и веревками. Ходжа-Азиз решив, что теперь он не упадет, полегоньку пустил коня вскачь. И Гырат понесся, да так понесся, будто оставил в Ченлибеле своего жеребенка. У бедного Ходжа-Азиза душа ушла в пятки, и он тут же обеспамятел. Сколько проскакал конь — не знал, как проскакал — не ведал, и только когда Гырат вдруг громко заржал, Ходжа-Азиз на минутку раскрыл глаза и увидел, что он уже у Ченлибеля.